Меч Господа нашего-5 [СИ] - Александр Афанасьев

Война — стала уже частью субкультуры. Стрелковые очки, которые теперь были дизайнерскими и часто носились вместо обычных солнцезащитных, гражданский камуфляж, черные часы с тритием на стрелках, карабин М4 часто нелегально переделанный под автоматический огонь. Америка вела Долгую войну.

Святой Бог, еще немного — и в бой пойдут дети тех, кто начинал. Господи, еще четыре-пять лет и будет это. Как же дожились до такого…

Сержант отмахнулся от некстати нахлынувших и совсем неуместных здесь мыслей. Уверенным шагом зашагал к штабу, надеясь найти там кого-нибудь, кто его знает…

Знающим — оказался полковник морской пехоты Треверс или Старина Дик Тревис, как его называли в корпусе. Дело было в том, что он родился не в США, а в Великобритании, в семье американского дипломата и много времени прожил в Англии, откуда перенял гнусавый британский акцент и мерзкую привычку глотать окончания слов… а иногда и начало слов тоже. В морскую пехоту он пошел после серьезного конфликта с родителями… и вот теперь был уже полковником, специалистом по "срочной доставке" — так называли высадку и эвакуацию специальных групп в условиях повышенного диска. Ганни он знал, потому что не раз возил его и его людей в Афганистане, пару раз они крепко выручили друг друга, как это и бывает всегда на войне.

Старина заметил его первым, они обменялись кивками. Дальше — каждый занялся своим делом, но они знали, что при случае, как только представится возможность выйти и выпить кофе или покурить — они встретятся…

Такая возможность представилась минут через двадцать. Сержант весь извелся — можно было понять, почему — когда услышал шаги в коридоре, смех и гнусавый голос. Шаги приближались к его укрытию — он спрятался за углом, чтобы, как говорили морские пехотинцы "не отсвечивать задницей".

— Бунт. Ты где?

Ганни шагнул из укрытия.

— День добрый, сэр…

— Кому как, ганни. Кому как. Слышал, ты зашибаешь неплохие деньги на гражданке, а?

— Да какие неплохие, сэр. Неплохие деньги зарабатывают те, кто торгует фьючерсами на индексы…

— Да, мать их так. Я чувствую, что как только мне придется выходить на пенсию, я обнаружу, что от моего пенсионного фонда[35] остались одни воспоминания.

Ганни весьма фамильярно похлопал полковника по плечу.

— Я может быть и тупой, старый ниггер, сэр, но белые меня кое-чему научили. Одно из правил — держись за свою землю. Лучше это, чем всякое дерьмо и Уолл Стрит Джорнал по утрам.

— Может быть ты и прав…

Они замолчали — вводная часть была завершена и ганни никак не решался перейти к основной.

— У меня проблема, сэр — сказал он — мне не к кому обратиться.

— Это такая проблема, которая не может быть решена волшебным желудем тридцатого калибра,[36] а, ганни?

— Волшебный желудь может решить почти любую проблему, сэр, но у меня проблема с доставкой. Со срочной доставкой.

— И куда же?

— Нигерия, мать ее так, сэр. Нигерия.

Полковник пожал плечами.

— Ничего не слышал. Ты уверен, что правильно назвал точку доставки? По объединенной сети ничего не проходило. Что у тебя там?

— Группа миссионеров попала в плен к боевикам-исламистам. Группировка Бока-Харам. Среди них — моя дочь. Я удивлен, что об этом ничего не было.

— Видишь ли, ганни… — полковник допил свой кофе — я понимаю, это звучит цинично и неуместно в такой ситуации, но у нас есть сейчас дела и поважнее. Протрубили общий сбор… ты видел, что делается на стоянке. Мы выскребаем все, что у нас есть сейчас, подчистую — а у нас есть немного, тем более сейчас.

— Иран?

— Теперь уже нет… — полковник закурил — ты слышал, какое дерьмо произошло на Украине? Мы просчитываем вариант нанесения удара по русским. Концентрируем все оставшиеся силы.

— Вы что, е…лись? — изумился ганнери-сержант.

— Не говори таких слов. Это неуместно в текущей политической ситуации.

— Е… твою мать! — ганни бунта было уже не остановить — мы уже ведем войну в Афганистане, в Йемене, в Ираке, на Украине, у нас черти что творится в Ливии, в Сирии, в Алжире, в Иране. Мою дочь держат в руках ублюдки, которые считают что книга — грех — а мы собираемся воевать с русскими?

— Эй, полегче. Погибло немало хороших парней от рук русских.

— Черт возьми, полковник, если бы этот разговор был пятнадцать лет назад, может, я бы и согласился! Но сейчас — они что с дуба рухнули?!

— Мы же не собираемся воевать с Россией. Максимум, на что мы пойдем — это ограниченные удары по лагерям русских фашистов.

— Твою мать, нет, вы просто идиоты конченые. Мало всякого дерьма — давайте, еще и с русскими повоюем.

— Это не мы рухнули с дуба. А политики. Мы исполняем приказы, забыл?

— Извини…

Полковник, едва глотнув дыма, закашлялся, затоптал сигарету.

— Господи… мне в желудок как кислоты налили. Чертов кофе…

— Так значит… никто не собирается проводить спасательную операцию в Нигерии?

Полковник вздохнул.

— Я выясню, ганни. К вечеру. Но я бы на твоем месте не очень рассчитывал. Есть много других дел.

— Ага. Вытаскивать парня, попавшего в плен к русским, которого можно было спокойно обменять, как это раньше делали — и получать за это полное ведро дерьма в рожу. Конечно, это более важно, чем спасать американское гражданское лицо, которое оказалось в руках ублюдков, сжигающих людей на кострах.

— Это политическое решение.

Ганни тяжело вздохнул. Он понимал, что после того, что он собирается сделать — он попадет на заметку. Доступ в систему ему будет закрыт навсегда, его причислят к потенциально неблагонадежным типам. В его дом в любой момент сможет наведаться БАТФ,[37] найти там автомат и раскрутить дело лет на пять лишения свободы. Его внесут в черные списки и Министерство Юстиции с подачи Министерства безопасности Родины — прищучит его при первом же удобном случае. Это только в фильмах и книгах показывают, как положительные герои идут напролом, шантажируют государство, требуют от него, от государственных организаций каких-то действий в своих интересах — и им за это ничего не бывает, а проведенная операция заканчивается аплодисментами. На самом деле — государство и государственные институты никогда не позволяли и не позволят, чтобы какой-то индивид шантажировал их, если это произошло — они обрушатся на него и раздавят всей мощью государственной машины. Но все это будет потом — а ганнери-сержанту Бунту помощь нужна была сейчас.

— Вот что, сэр. Я понимаю ваши проблемы и не требую помощи от вас. Но я готов побиться об заклад, что в нескольких ярдах от меня — находятся сотрудники говно-конторы. Будь добр, передай им, что я нахожусь здесь и думаю, не рассказать ли прессе что-нибудь интересное. Например, об операции "Небесное равновесие". Или — об операции "Южный Ветер".

Полковник внимательно посмотрел в глаза сержанта. Оба они — понимали, что это значит. Скользкая дорожка, с которой очень легко сорваться.

— Ты уверен в том, что ты делаешь?

— Да, сэр. Уверен.

— Хорошо…

ЦРУшников оказалось трое. Двое "пиджаков" и один специалист нового поколения. Не так давно ЦРУ приняло так называемый "зеленый план", по которому приоритет при приеме на работу отдавался военным, прошедшим зоны боевых действий, желательно в составе подразделений специального назначения, еще желательнее — в качестве офицеров разведки. В составе разведывательного сообщества США отсутствовал такой инструмент как российское ГРУ, полноценное разведывательное ведомство, но с собственными отрядами спецназа, позволяющее и добывать информацию и тут же реализовывать ее без межведомственной бюрократии и волокиты. Необходимость такого ведомства стала понятна только сейчас, за право стать таким и соответственно получить огромные влияния боролись три структуры: ЦРУ, JSOC, объединенное армейское командование специальных операций и MARSOC, командование спецназа морской пехоты, которая имела хоть и небольшой, но разведотдел и чертовски много решительных и хорошо подготовленных парней, готовых по приказу отправиться в какую-нибудь страну, заканчивающуюся на "-стан" и вытащить нужного их стране бородатого ублюдка из любой, мать ее, пещеры…

ЦРУшники провели его по зданию, завели в свободный кабинет, или как принято было говорить — офис. Один из них демонстративно поставил на стол и включил диктофон.

— Ваше имя и звание, сэр?

— Грегори Бунт, ганнери-сержант Корпуса морской пехоты США в отставке.

— Вы хотели сообщить нам какую-то информацию?

— Да, если у вас ее нет.

Ганни достал из кармана пленку и положил на стол. Краем глаза заметил, как напрягся тот, "зеленый", прошедший войну.

— Что находиться на этой пленке?